Прокурор Андреей Калинин — о резонансном «деле Гартмана»

Интервью с прокурором Первоуральска Андреем Калининым — о резонансном «деле Гартмана», коррупции, незаконных строениях и свалке ТБО

Начинаем разговор со слухов — несмотря на то, что прокуроров ротируют раз в пять лет, появилась информация, что Андрей Калинин уйдет на повышение раньше.

— А какая разница кто будет у руля ведомства? Уйдет Калинин, придет Малинин — прокуратура останется и продолжит работать, — смеется Андрей Вячеславович. — Давайте так — информацию ни подтверждать, ни опровергать не буду.


— Время вашей работы в качестве прокурора Первоуральска — время жестких решений. Никто не верил, что будет снесена гостиница возле стелы Европа-Азия, никто не верил, что бывший главный архитектор получит реальный срок, да еще и в колонии строгого режима. Сейчас еще не утихло обсуждение «дела Гартмана». В связи с этим два вопроса — не жалко ли вам его как человека и как вы оцениваете работу своего ведомства по этому вопросу?

— У этого дела длинная предыстория. Мы [прокуратура] ранее неоднократно предупреждали администрацию, вы [журналисты] сами были свидетелями ситуации, когда чиновники уходили — правда, не на 8 лет колонии строгого режима, в связи с утратой доверия по коррупционным основаниям. Незадолго до возбуждения уголовного дела в отношении Гартмана мы направляли в адрес администрации представление об его увольнении по коррупционной составляющей. Нам отказали.

— Можно сказать, что долгое время терпение прокуратуры испытывалось, и в конце концов вы решили … показать зубы?

— Думаю, что правильнее говорить, что у нас идет плановая работа на системной основе. Весь город знает, что в архитектуре проблемы. И данное наказание определено судом за вполне конкретные, доказанные эпизоды получения взяток. Имелись подозрения, доказать которые следствию не удалось. Работа главного архитектора достаточно сложная, предпоследний архитектор — Мария Свеженцева — очень  недолго проработала в данной должности (разрешения, выданные Свеженцевой, в настоящее время отзываются— ред.). Видимо, не все там просто. И конечно, мне как человеку Гартмана жалко. Он отец троих детей, человек творческий, много хорошего, наверное, сделал на своем месте. Как прокурор жалости я не испытываю. Гартману предлагалось досудебное соглашение о сотрудничестве со следствием. Если бы он раскаялся, сообщил об иных известных ему фактах коррупции, конечно же, наказание было бы другим. Гипотетически он мог получить условный срок или штраф. Но что происходило? Выводы Гартманом сделаны не были, в итоге он пришел к тому, к чему пришел.

Может, конечно, ему кто-то что-то обещал, но получилось по принципу «Сам погибай, а товарища выручай». Впрочем, защита вероятно обжалует приговор, окончательная точка в этом деле еще не поставлена.

Вы, наверное, помните, что с моим приходом была активизирована работа по борьбе с земельными махинациями и другими проявлениями коррупции. Мы вносили меры реагирования, выходили в суд, в том числе изымали в доход государства дорогостоящее имущество должностных лиц администрации. Данный приговор — закономерный итог этой всей работы.

— То есть в Первоуральске друзьями вы обзавестись не успели?

— К сожалению, моя работа, если исполнять ее добросовестно, не располагает к заведению дружеских связей. Ротация у прокурора раз в пять лет. Государство считает, что за это время можно успеть обзавестись друзьями, что скажется на исполнении должностных обязанностей. Поэтому дружеских отношений в данной должности у меня не сложилось.

— В продолжение темы с Гартманом. Адвокатам удалось снять два пункта обвинения. Первое — история с землей Сарафанова и переводом ее из разряда рекреационных под ИЖС, второе — выдача ряда разрешений на строительство, потому что они были подписаны Хоревым. Будет ли продолжение «посадок», раз «всплыли» другие участники махинаций или показательная порка произведена и точка поставлена?

— Расследование не относится к компетенции прокуратуры. Что мы делаем? Мы указываем направление действий. В данном случае мы предоставили материалы в следствие и поставили их рассмотрение на контроль. Следователи компетентны задавать вопросы различным должностным лицам, и определять доказанность или недоказанность. А мы надзираем за правильностью работы следствия, утверждаем обвинительное заключение, поддерживаем обвинение. В качестве своей основной задачи я вижу удаление лиц, скомпрометировавших себя коррупцией, из органов власти. Для этого мы используем все инструменты. Как видите эти результаты были достигнуты. Уверяю вас, что работа на данном направлении будет продолжена.

— Когда показания давал предприниматель Денис Лубенцов, то было озвучено, что вся эта история с прокурорской проверкой родилась в вашем кабинете. Якобы Лубенцов и Хорев (экс глава городского округа Первоуральск — ред.) поссорились в вашем присутствии, и Лубенцов обронил фразу о том, что платит его подчиненным, за решение своих строительных вопросов. Насколько это правда?

— Действительно, такая встреча была, и конечно, без его показаний нам было бы гораздо сложнее привлечь Гартмана к ответственности. Я благодарен ему за проявленное мужество и способность пойти против сложившейся системы и уверен, что каждый предприниматель, оказавшийся под коррупционным давлением, должен поступить так же.

— Факт дачи взятки доказан — 250 тысяч рублей звучит в вердикте суда. Почему Лубенцов не идет как взяткодатель?

— Законодательство предполагает, что человек, который пошел на сотрудничество со следствием, освобождается от ответственности. В данном случае мы строго соблюдаем свои обязательства, для того чтобы взяткодатель имел возможность сообщить о преступлении.

— Не кажется ли вам, что это очень удобно — получать за взятки разрешения на строительство и затем сдать взяткополучателя, чтобы не продолжать платить деньги?

— Думаю, это не будет верным описанием нашей ситуации.

— Мы начали говорить о гостинице Гарипова. На одном из заседаний думы был озвучен ряд проблемных недостроев, включая еще одну гостиницу — отель «Диана» на Зои Космодемьянской,11. Какое участие прокуратура принимает в решении проблемы с этими недостроями?

— Во-первых, мы принимали меры по приостановке деятельности гостиницы, поскольку здание не введено в эксплуатацию и может представлять опасность. Туда выезжали наши сотрудники, выписывали штрафы собственникам. У нас нет цели сровнять с землей все объекты — если есть возможность привести в порядок документы, значит, надо приводить. Если нет акта о вводе в эксплуатацию, то пусть достроит и введет. А вот если нет разрешения на строительство, а он что-то там построил — это другой вопрос. Вообще вопрос ввода в эксплуатацию — в компетенции администрации, а не прокурора. Если уже эта ситуация получила общественный резонанс, то конечно, мы контролируем ее разрешение в законном русле.

— С какими жалобами к вам чаще всего обращаются? Есть какая-то статистика обращений?

— Трудовые споры, ЖКХ — вот основной процент обращений. Передо мной список предприятий — должников, которые не выплачивают людям заработную плату. С этим списком я постоянно работаю. Я вызываю руководителей, выясняю, в чем проблема, в какие сроки планируется погасить задолженность. Если беседы не действуют, то мы вносим предостережение о недопустимости нарушения закона. Если нет реакции — представление, привлекаем к административной ответственности. Кстати, неинформирование государства о наличии задолженности перед работниками — тоже административное правонарушение. Если эти меры не действуют — то возбуждаем уголовные дела. По крупным предприятиям мы запрашиваем информацию сами.

15 млн рублей — сумма задолженности по Первоуральску.

— В последнее время наше издание все чаще публикуют истории об особенностях первоуральского здравоохранения — люди жалуются сами. Из свежего — история с пожилой женщиной, которая ползла по лестнице в травмпункт. Как вы решаете проблему некачественного оказания медицинских услуг?

— Мы привлекали и привлекаем к административной ответственности виновных должностных лиц, и принимаем иные меры реагирования для того, чтобы это все недостатки были устранены. Да, на слуху история с престарелой женщиной, которая не могла подняться по лестнице. Это сняли на видео и выложили в интернет. Там видно, что мимо проходят люди, в том числе и медицинские работники. Конечно, как по мне, так лучше бы помогли, а не снимали на видео. Что до медработников, не оказавших помощь, то нужно понимать, что все мы, как люди – разные. Медработников у более 1500 человек и большинство из них честные и порядочные люди, которые выполняют свою тяжелую работу.

— Есть способ помочь иначе — вытащить эту историю в публичное пространство, чтобы привлечь внимание к проблеме больницы в том числе и правоохранителей. И что конкретно будете делать вы в этой истории?

—Моя задача, как прокурора, если с этим не справляется больница, принять меры, чтобы кнопка вызова сотрудника, отвечающего за лифт, заработала, и чтобы виновные понесли ответственность. Сейчас мы этим занимаемся и результат будет однозначный: кнопка и лифт будут работать.  Я думаю, что проблемы у первоуральского здравоохранения есть. Вместе с тем, качество медицины — это не совсем вопрос прокурора. Я реагирую лишь на последствия.

А стены красить — хозяйственная функция главного врача. Я сам хожу по прокуратуре и смотрю, чтобы все было покрашено и все работало. Да, у меня и здание, и коллектив поменьше, но я убежден, что можно следить и за больницей. Вопросы по качеству медицины, по ремонтным работам, по качеству обслуживания — уровень министерства. Там должны у главного врача спрашивать, что он сделал для обеспечения нормальной работы больницы. И если там радикальных кадровых решений не принимают, то, вероятно, не все так плохо с руководством городской больницы.

— Вы говорили о том, что много жалоб на коммунальное хозяйство. Скоро новый отопительный сезон. Так же будете продолжать контролировать отношения трех сторон: администрация-ресурсники-управляющие компании? 

— Да, мы планируем контролировать ход подготовки к началу отопительного сезона. Полагаю, что такой контроль положительно скажется на результате.

 Я и тогда, и сейчас уверен, что прокурор не должен заниматься отопительным сезоном. Это крайне неправильно. Есть много специальных служб, которые эти вопросы должны решать. Но коммунальные вопросы становятся моими, когда вырисовывается серьезная проблема. Мы уже задолго до отопительного сезона, начиная с мая, с июня проводим совещания. Смотрим паспорта технической готовности, заслушиваем доклады. Но не прокуратура, а администрация должна выступать арбитром и ходить по домам. А получается, что мы туда подключаемся и контролируем, так как не дай бог они там не разберутся. Приходится брать большую палку и стоять над ними, чтобы они договаривались. Не знаю, правильно ли это. Но боюсь, что как только мы выйдем из этой ситуации, все снова рухнет. Я хочу, чтобы этот механизм был отлажен и самостоятельно работал.

— Ситуацию с полигоном ТБО тоже контролируете?

— У нас была одна свалка (речь идет о свалке ООО «Стальмаркет» на пути в Билимбай — ред.), которая сейчас усилиями прокуратуры закрыта. Она не функционирует и не горит. Полагаю, что рекультивацию начнут в ближайшее время. А с полигоном завода ТБО та же самая проблема. Горела, ее подожгли в надежде спрятать проблему. Но проблема не спряталась и не решилась.  Посыл простой: не умеете обращаться с мусором, значит, не будете. Будут другие лица, которые быстрее учатся.

— Мы, Шайтанка.ру делали интервью с министром энергетики и ЖКХ Смирновым. Он сообщил, что в этом году должны разработать проект по полигону, соответственно, понимание, что делать с накопленным мусором, похоже, есть…

— У нас есть решение суда. По нему обязанность рекультивации возложена на ряд фирм, которые эксплуатировали полигон. Они банкроты. Там также прописана администрация. Если не фирмы, то господа из администрации должны принять решение. Администрация обжаловала решение, пыталась сдвинуть сроки — ничего не получилось. Я думаю вопрос по ликвидации правильнее им задать. Я его точно также, как и вы, задаю. Еще спрашиваю, как уложатся в установленный судом срок, какой порядок действий.  Или по истечении срока нам придется приступить к исполнению своих карательных функций. Рекультивация свалки — это не вопрос регионального оператора. С ТБО-Экосервис мы длительное время общались в суде. Их деятельность была признана незаконной. Сейчас мы продолжим общение в суде. Я представляю интересы неопределенного круга лиц — жителей нашего города. Чтобы не жители с ними судились, а прокуратура.